Это сейчас на их могилах стоят кресты, поставленные два десятка лет назад монахами, а тогда инвалидов хоронили безымянными, под колышками и табличкой с номером. Так, как хоронят преступников. А от многих и могил не осталось зарастает земля травой, уже и холмиков не видно, исчезает кладбище бесследно. Из Валаамской тетради Евгения Кузнецова Понять ли нам с вами сегодня меру беспредельного отчаяния, горя неодолимого, которое охватывало этих людей в то мгновение, когда они ступали на землю сию. В тюрьме, в страшном гулаговском лагере всегда у заключенного теплится надежда выйти оттуда, обрести свободу, иную, менее горькую жизнь. Отсюда же исхода не было. Отсюда только в могилу, как приговоренному к смерти. Ну и представьте себе, что за жизнь потекла в этих стенах. Видел я все это вблизи, много лет подряд. А вот описать трудно. Особенно, когда перед мысленным взором моим возникают их лица, глаза, руки, их неописуемые улыбки, улыбки существ, как бы в чем то навек провинившихся, как бы просящих за что то прощения. Нет, это невозможно описать. Невозможно, наверно, еще и потому, что при воспоминании обо всем этом просто останавливается сердце, перехватывает дыхание и в мыслях возникает невозможная путаница, какой то сгусток болиПростите. Скажу только, что обворовывали их все, кому не лень, и даже те, кому было лень. Дело доходило до того, что на обед в столовую многие ходили с пол литровыми стеклянными байками для супа. Мисок алюминиевых не хватало Я видел это своими глазами. На вопрос кому либо из них Что привезти из Питера мы, как правило, слышали Помидорку бы и колбаски, кусочек колбаски. А когда мы с ребятами, получив зарплату, приходили в поселок так теперь стала называться бывшая центральная усадьба монастыря и покупали бутылок десять водки и ящик пива, что тут начиналось На колясках, каталках доска с четырьмя шарикоподшипниковыми колесами, на костылях радостно спешили они на поляну у Знаменской часовни, там рядом была тогда танцплощадка. Для безногих инвалидов Додуматься только И был здесь же пивной ларек. И начинался пир. По стопарику водки и по стопарику же ленинградского пива. Да если это прикрыть половинкой помидорки да куском отдельной колбаски Бог мой, вкушали ли изощреннейшие гурманы подобные яства И как оттаивали глаза, начинались светиться лица, как исчезали с них эти страшные извинительно виноватые улыбки. А с каким упорством, с какой жаждой праздника вс, что отвлекало от беспросветной повседневности, и было праздником они поспешали к туристическому причалу за шесть километров от послка. Посмотреть на красивых, сытых, нарядных людей. Пообщаться иногда хоть одной фразой с ними. Увидеть жизнь. Пусть я повторюсь, но добирались то, опять же, на костылях, каталках, колясках. Читать Кузнецова, который работал на Валааме экскурсоводом и видел это вс своими глазами, совершенно невыносимо, дыхание перехватывает. Я, как воочию, вижу этих людей, прошедших войну и оказавшихся теперь на краю света, никому не нужными. Как они катят на своих дощечках по проселочной дороге несколько километров, только чтобы увидеть людей с большой земли, посмотреть на них, поговорить. За что, за какие такие провинности наказала их страна, за которую они воевали В 1. Геннадий Добров сделал потрясающую галерею обитателей Дома инвалидов на Валааме. Александр Подосенов в 1. В Карелии был ранен пулей в голову навылет.